Подобно превращению ложной любви к возлюбленным в любовь истинную, может ли имеющаяся у большинства людей ложная любовь к этому миру также превратиться в истинную любовь?
Ответ. Да, если влюблённый, питающий ту ложную любовь к преходящему лику мира, увидит над ним уродливость тлена и бренности, то отвернётся от него. И если, разыскивая вечного возлюбленного, сможет взглянуть на другое, очень красивое лицо мира, являющееся зеркалом имён Аллаха и нивой мира вечности, то тогда та ложная, недозволенная любовь превратится в любовь истинную. Однако есть одно условие: свой неустойчивый, непродолжительный мир, связанный с его жизнью, он не должен путать с миром внешним. Если, подобно заблудшим и беспечным, он посчитает всеобщий мир своим личным и влюбится в него, то упадёт в “болото” природы и утонет. Если только неким чудесным образом его не спасёт рука благоволения.
Для того, чтобы пролить свет на эту истину, взгляни на такой пример: Допустим, что на четырёх стенах этой красивой, нарядной комнаты висят принадлежащие нам четверым четыре больших зеркала. В таком случае всего имеется пять комнат. Одна из них настоящая и общая, и четыре – мнимых и личных. Каждый из нас может посредством своего зеркала изменить вид, состояние и цвет своей личной комнаты. Если покрасим зеркало в красный цвет, то оно покажет все красным, покрасим в зелёный – покажет зелёным. И так далее. Своими действиями мы можем придать много различных состояний этой комнате в зеркале, сделать её красивой или безобразной. Однако внешнюю, общую комнату мы так легко изменить не сможем. Хотя личная комната в действительности такая же, как и общая, но по положению они разные. Свою комнату ты можешь разрушить одним пальцем, а в общей комнате ты не шевельнёшь и камня.
Так вот, этот мир является неким нарядным помещением. Жизнь каждого из нас представляет собой некое большое его зеркало. И для каждого из нас от этого мира есть по одному личному миру, по одной особой Вселенной. Однако опорой, центром и дверью этого особого мира, является наша жизнь. Даже этот наш личный мир и вселенная, словно некая страница. Наша жизнь же – некое перо. Посредством которой на нашей странице деяний записывается много разных вещей. Если мы полюбили свой мир, но затем увидели, что, будучи возведённым на нашей жизни, он является таким же, как она быстротечным, тленным и неустойчивым. Наша любовь, принадлежащая ему, поворачивается к прекрасным узорам имён Аллаха, зеркалом и примером которых является наш личный мир; а от этих узоров переходит к красоте самих имён. И если мы осознаем, что этот наш личный мир является временным питомником Иного мира и Рая и такие наши чувства к нему, как алчность, желание и любовь, мы обратим к его результатам, плодам и росткам, коими являются пользы Иного мира, тогда та ложная любовь превратится в любовь истинную.
Иначе, если удостоившись смысла:
نَسُوا اللّٰهَ فَاَنْسٰيهُمْ اَنْفُسَهُمْ اُولٰٓئِكَ هُمُ الْفَاسِقُونَ “…которые забыли Аллаха, и Аллах заставил их забыть самих себя. Они являются нечестивцами” (Коран, 59:19). кто-то, забыв о себе, не думая о тленности своей жизни, посчитав свой личный, неустойчивый мир таким же прочным, как мир общий, и возомнив себя вечным, ухватится за этот мир и направит на него свои сильные чувства, то, задохнувшись в нем, он пропадёт. Эта любовь станет для него бесконечной бедой и страданием. Потому что она повлечёт за собой некое сиротливое сострадание и безысходную жалость. Он будет чувствовать боль за всех живых существ и даже испытывать жалость и горечь за всех красивых созданий, обречённых на исчезновение. Будучи бессильным что-либо изменить он будет мучиться в полном отчаянии. Однако, первый человек, спасшийся от беспечности (гафлет), находит прекрасное лекарство от мук того сильного сострадания. В смерти и исчезновении тех живых существ, за которых он огорчался, он видит вечные зеркала их душ, показывающие постоянную красоту вечных имён Вечного Творца. Его сострадание обращается в радость. И за всеми прекрасными созданиями, обречёнными на исчезновение и гибель, он видит некие узоры и росписи, искусство и украшение, благодеяние и постоянный свет, говорящие о существовании некой пречистой красоты, некой святой прелести. Воспринимая эту гибель и тлен в образе обновления для преумножения красоты, освежения удовольствия и показа искусства, он увеличивает своё наслаждение, воодушевление и восхищение.
اَلْبَاقٖى هُوَ الْبَا
«(Аллах) Вечный, Он Вечен»
(Бадиуззаман Саид Нурси ‘Письма: Первое Письмо‘)